Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как работают профессионалы. Это касается любой профессии. Но мне кажется, чтобы понять и осознать красоту происходящего, нужно хоть немножко в этом разбираться, прикоснуться к ЭТОМУ глазами, руками или душой.

Не зря в престижных учебных заведениях всех времён кроме литературы, точных наук и языков, обучали и танцам, и философии, и музицированию. Ведь пока сам не попытаешься извлечь чистый, красивый звук из любого инструмента, не поймёшь всю виртуозность музыканта. Пока не зарифмуешь несколько слов, не оценишь по заслугам гениальность поэта. Пока не возьмёшь в руки кусок пластилина или глины, не преклонишь колено перед мраморной вуалью творения древнего скульптора.

Так и в тот день. Две операции в исполнении маэстро А. показались мне слаженным концертом, прекрасным спектаклем и увлекательной лекцией одновременно. С неплохим антрактом, когда зритель имеет возможность попасть за кулисы, общаться с главным героем и по достоинству оценить реквизит. Буфет, конечно, уступал Мариинке, но не за этим ехал.

По окончании второй операции профессор по традиции поблагодарил всю операционную бригаду, а потом обратился ко мне: «Ну что, Саня, всё ли понятно? Надеюсь, не жалеешь, что приехал?» Выслушав мои восторги, он улыбнулся и сказал: «Отлично, скоро поедем ко мне домой, выпьем по рюмке, но есть ещё одно маленькое дело. Пара консультаций. Посиди со мной в кабинете, посмотри мой компьютер. Там есть новые книжки по профессии. Можешь скачать, если есть куда».

«Куда», у меня, конечно, было. Щедрость профессора была поистине легендарной.
Он всегда безоглядно и безвозмездно делился своими знаниями и накопленными за многие годы электронными вариантами книг, своих лекций и презентаций, своими переводами иностранных статей.

По выходным профессор оперировал в одной из московских городских больниц, и ему в личное пользование был выделен просторный кабинет, по размеру напоминавший небольшой зал. В одной половине помещения стоял рабочий стол с двумя стульями — это было место для консультаций, а в другой, метрах в семи, журнальный столик с лэптопом, где я и устроился. Первую пациентку я не запомнил, она была достаточно заурядной. А вот вторая консультация заставила меня оторваться от компьютера.

В кабинет вошла очень ухоженная, хорошо одетая женщина лет шестидесяти, может чуть старше. Профессор сразу представил меня пациентке, как коллегу и гостя из северной столицы, таким образом узаконив моё присутствие на консультации. Женщина доброжелательно улыбнулась, произнесла пару комплиментов городу на Неве и элегантно присела на предложенный профессором стул.

Манера держаться и говорить выдавали в ней принадлежность к той московской интеллигенции, о которой я лишь читал у Бориса Пастернака или в прозе Андрея Вознесенского. Обращаясь к ней, профессор называл пациентку по имени и отчеству либо употреблял слово «сударыня», произнося его почтительно, без оттенка наигранности или иронии.

После обмена любезностями пациентка и А. перешли к сути визита. Суть была до банальности проста: во все времена женщины пытались сопротивляться любым, неизбежно надвигающимся, стигмам возраста. Так было и в этот раз.

«Профессор, а Вы уверены, что в моём случае без хирургии не обойтись?» — «Конечно, сударыня. Если мы с Вами говорим о тех требованиях, которые Вы только что озвучили, то — только операция». — «Но профессор, может быть какие-нибудь укольчики или нити?» — «Вполне возможно, сударыня, но я этим не занимаюсь, могу посоветовать хорошего косметолога». — «Нет, профессор, я верю только Вам, я готова на операцию! А где будут разрезы?»

Диалог был до боли узнаваем и предсказуем. Я вновь сосредоточился на содержимом компьютера, и вдруг краем уха услышал следующий вопрос: «Профессор, и Вы, конечно, будете всё это делать ЛАЗЕРОМ?» Ответ профессора был спокойным и быстрым, как разрез профессионала: «ХУЯЗЕРОМ, сударыня!»

Звенящая тишина в кабинете длилась бесконечно долго. В небо беззвучно взмыли крылатые ракеты и понеслись к своей цели. Было слышно, как тикают часы в моём смартфоне. Висящий на стене портрет величайшего хирурга XIX века — Николая Ивановича Пирогова — беззвучно, но с выражением декламировал «Луку Мудищева»¹.

Наконец, как ни в чём ни бывало, А. поправил очки, улыбнулся, внимательно посмотрел пациентке в глаза и тоном, которым обычно говорят с назойливым, но любимым ребёнком, поинтересовался: «Господи, ну что вы все привязались к этому ЛАЗЕРУ? Руками моими, вот этими самыми человеческими руками и скальпелем буду всё делать!» Мир на планете был спасён. Крылатые ракеты самоликвидировались. Пациентка, слава Богу, всё поняла и судя по реакции, простила профессору небольшую вольность в стиле Ивана Семёновича Баркова.

Вернувшись домой, я, конечно, рассказал на работе про случившийся казус. Кто-то из коллег улыбался, кто-то хохотал в голос. Лишь секретарь отделения, моя неизменная помощница Оксана выглядела растерянной. «Санка, в чём проблема?» — поинтересовался я. «Александр Петрович, они по несколько раз на неделе звонят и спрашивают, убираем ли мы родинки ЛАЗЕРОМ. Что же мне отвечать? Я ведь теперь точно всё перепутаю!» — засмеялась она.

Я до сих пор не могу понять, почему обыватели так ведутся на магическое слово ЛАЗЕР. Ну ладно, если бы все читали про гиперболоид инженера Гарина, так ведь нет. Про выдающегося писателя-фантаста Алексея Толстого сейчас, к сожалению, помнят немногие.

А через пару месяцев я получил достойное подтверждение, что «придурки всех стран объединяются» и мы не одиноки в этом мире. В пятницу, в конце рабочего дня, звонок на мобильный: «Саня ты на месте?» Узнаю голос Алексея, одного из анестезиологов больницы. «Да, Леша, конечно, чем могу?» — «К друзьям приехал американец — хирург, я ему сейчас нашу больницу показываю. Он как только узнал, что у нас пластическая хирургия есть, сразу захотел с тобой пообщаться. Сможешь?» — « Офкорз! — вырвалось у меня «…чуть с лёгким, бля, ирландским, бля, акцентом»².

Коллега оказался приятным собеседником из Бостона. Звали его Джек Д. Его, конечно, слегка шокировали стены российской государственной больницы, но посмотрев на компьютере галерею наших результатов, Джек был восхищен. А я, конечно, польщён. Мы нашли общий язык, прекрасно пообщались, я показал ему всё, что мог.

Уже прощаясь, коллега спросил: «Алекс, что-то я не увидел у тебя лазера. C какой маркой ты работаешь?» Услышав, что у меня его нет, Джек удивился: «А как же бизнес?» Пришло время удивиться мне: «А при чём тут бизнес?» — «Ну как же, — объяснил коллега, — обычное удаление родинки электрохирургией у меня стоит сто долларов, а такое же удаление лазером — пятьсот баксов!» — «Джек, а если честно, — улыбнулся я, — ты сам видишь какую-нибудь разницу?» — «Алекс, а ты не видишь? — он с усмешкой поднял брови, — разница в четыреста долларов!»